Уже следующий корабль, Sontay, пришвартовавшийся в Кронштадте в июле, привез в Советскую Россию 1499 ребят разного возраста: от 3 до 15 лет. Позже, в 1938 и 1939 годах, еще несколько судов из Валенсии, Сантурсе и Хихона с детьми и их воспитателями пришли в Кронштадт и Одессу. Так началась долгая эмиграция более 3 тысяч испанских детей, для многих из которых она так никогда и не закончилась.
Меня очень часто спрашивают: "Висенс, откуда такая фамилия? Прибалтийская?" Когда я отвечаю: "Нет, испанская, у меня отец испанец", почти всегда мой собеседник говорит: "А, это из тех, "испанских детей"?" Да, из тех, детей гражданской войны. Хотя они уже давно не дети, их продолжают так называть. Из более чем 3 тысяч мальчишек и девчонок, которых вывезли из-под бомбежек в Мадриде, Бильбао, Валенсии, Хихоне и привезли в СССР, в России и странах СНГ осталось около трехсот. Многих уже нет в живых, но многие вернулись в Испанию.
За годы Гражданской войны в Испании из страны выехало более 34 тысяч детей. Помимо СССР испанских детей принимали такие страны, как Англия, Франция, Бельгия, Швейцария, Голландия, Аргентина и Мексика. Большинство детей вскоре вернулись на родину, но на чужбине надолго задержались те из них, кто эмигрировал в Мексику и особенно в Советский Союз. Но если испанским иммигрантам в Мексике было легче, хотя бы потому, что языковая среда была той же, что и на родине, то иммигрантам, попавшим в СССР, пришлось многое пережить, прежде чем они смогли адаптироваться к советским реалиям. Многие из них так и не обрели в СССР новой родины.
Реэмиграция и "русиньоль"
Первая волна реэмиграции относится к 1956 году, когда в Москве было открыто торговое представительство Испании (дипломатические отношения между СССР и Испанией были восстановлены только после смерти генерала Франко). Но большая часть "советских испанцев" вернулась на родину лишь в конце 70-х, начале 80-х годов. Многие из них по сей день скучают по России, скучают, как ни странно, по зиме, по снегу и, конечно, по черному хлебу, квашеной капусте, соленым огурцам и сметане.Любопытно, что большинство испанцев, из-за особенностей фонетики, слово "сметана" выговаривают на свой лад, прибавляя в начале слова звук [э] - "э-сметана".
Дома, в Испании, они продолжают говорить между собой по-русски или на смеси испанского и русского - "русиньоль". Многие реэмигрировавшие испанцы приезжают в Россию на студенческие юбилеи.
Моему отцу повезло - вместе с ним и его старшим братом в Москву приехала и их мама, моя бабушка, Мариа Луиса Гонсалес. Мой дедушка, Хуан Висенс, остался в Париже, где он работал при посольстве республиканской Испании в отделе культуры. Позже, в 1940-м, ему пришлось бежать от фашистов, но не на восток, к семье, а на запад, в далекую Мексику.
Отец и дядя всю войну прожили в одном из детских домов. Если в большинстве стран, приютивших у себя юных испанских эмигрантов, дети в основном распределялись по семьям, то в Советском Союзе были созданы специальные детские дома-интернаты, в которых дети жили и учились. При них были как испанские, так и советские воспитатели, преподаватели и врачи. Курировал деятельность детских домов созданный при Наркомпросе отдел детских домов специального назначения.
Лучше чем в "Артеке"
К концу 1938 года в СССР было 15 детских домов для испанских детей: десять в РСФСР (среди которых один - №10 в городе Пушкине под Ленинградом - специально для дошкольников), а пять других - на Украине. В России детские дома в основном были созданы на базе домов отдыха ВЦСПС под Москвой и Ленинградом. На Украине детские дома были расположены в Одессе, Херсоне, Киеве, Харькове и Евпатории.Во время Великой Отечественной войны большинство детских домов для испанских детей были эвакуированы в Среднюю Азию, Башкирию, Поволжье, на Северный Кавказ и в Грузию. Весной 1944 года более тысячи детей вновь привезли в Подмосковье, часть осталась в Грузии, Крыму, Саратове.
Финансированием детских домов занимался ВЦСПС, а курировали детские дома многие организации, от ЦК комсомола и ЦК профсоюза дошкольных учреждений и детдомов, до Наркомздрава и Наркомпроса. Нормы содержания одного воспитанника испанского детского дома до войны были в 2,5-3 раза выше, чем для воспитанников обычного советского детдома. Летом детей вывозили на юг в пионерские лагеря, в том числе в знаменитый лагерь "Артек".
Бабушка (кстати, первая женщина в Испании, получившая разрешение от самого короля на поступление в университет), преподавала в детдоме испанский, а после войны, когда ей не разрешили выехать с детьми из СССР, чтобы воссоединиться с мужем, она развернула бурную деятельность по пропаганде испанского языка и культуры: создала кафедры испанского языка в нескольких московских вузах, в том числе в МГУ, где преподавала на филологическом факультете вплоть до своего отъезда на родину в 1976 году. Впервые после долгой разлуки бабушка и дедушка смогли увидеться только после смерти Сталина, в конце 50-х, когда дедушка приехал из Мексики в Москву.В отличие от большинства "испанских детей", мой отец решил в Испанию не возвращаться. А вот его ближайший детдомовский друг Тери вернулся в Испанию в числе первых реэмигрантов. Но судьба распорядилась так, что жизнь Тери все равно навсегда связана с Россией. Еще в юности он женился на девушке Кармен, тоже из числа "испанских детей". Жили они в коммуналке в Черемушках с русскими соседями - тоже молодоженами. В обеих семьях почти одновременно появились первенцы - у испанцев сын Антонио, у русских - дочь Татьяна. Тери и Кармен вместе с годовалым Антонио вернулись в Барселону в 57-м году. Много лет спустя, в начале 80-х, Тери приехал с повзрослевшим сыном в Москву - повидаться с друзьями юности. Через год Татьяна поехала погостить в Барселону к друзьям родителей. Да так там и осталась. У Тани и Тони уже двое детей.
Россия отмечает сегодня 65-ю годовщину победы в Великой Отечественной войне, как называют здесь Вторую мировую войну. На Красной площади будут присутствовать иностранные ветераны, которые сражались против Гитлера, но не будет испанцев, воевавших за СССР в качестве лётчиков, солдат, партизан, подпольщиков. Последний представитель категории этих мужественных людей, проживавших в России, Анхель Грандаль-(Корраль Ángel Grandal-Corral), скончался 25 марта этого года в подмосковном Подольске в возрасте 83 лет.
Этот коренастый моряк, уроженец города металлургов Баракальдо (Страна Басков), когда-то служивший на эсминце «Чуррука» (Churruca), а затем был командиром отдельного отряда особого назначения советских органов государственной безопасности, действовавшего в тылу у гитлеровских войск. «Анхель всегда был разведчиком и не рассказывал о своих подвигах», отмечают знакомые немногословного баска, которому приписываются блестяще выполненные разведывательно-диверсионные акты.
В декабре прошлого года в Мадриде умер Хосе Мария Браво (José María Bravo), окончивший лётное училище в СССР, а в 1943 году в качестве командира эскадрильи истребителей ПВО обеспечивал воздушное прикрытие перелета Иосифа Сталина на Тегеранскую конференцию. Он родился в 1917 году и был награждён Медалью за Отвагу, орденами Великой Отечественной войны и Красной Звезды. Браво возглавлял ассоциацию «Ветераны», способствовавшую развитию экономических связей Испании со странами СНГ.
Несколько «детей войны», проживающие в России и на Украине, поделились своими впечатлениями с газетой El País накануне годовщины победы. В 1937 году они прибыли на корабле в Ленинград, где их разместили в детском доме. В их памяти слились две войны: падающие зажигательные бомбы, постоянный голод, бесконечные переезды на корабле или поезде, братья, сёстры и друзья, погибшие от тифа, туберкулёза, голода или потерявшиеся.
85-летняя Мерседес Кото (Mercedes Coto) - блокадница. Вместе с 81-летней сестрой Хоакиной они вспоминают своего брата Маноло, недавно скончавшегося. Родом они из небольшой астурийской деревушки. В СССР их разлучили. Мерседес жила в ленинградском детдоме и в госпитале помогала оперировать раненых на фронте. Она вспоминает горы трупов на схваченной льдом Неве и своего друга Сальвадора Пуэнте (Salvador Puente), умершего от голода. В 1943 году блокада была прорвана, и её отправили на Кавказ, где немецкая армия захватила группу испанских детей (впоследствии их репатриировали в Испанию из Германии). По горам она добралась до Сухуми, где была задержана советскими властями из-за отсутствия документов. Её выпустили на свободу после того, как дети, захваченные немецкими войсками, рассказали свою историю на одной немецкой радиостанции. Из Баку на корабле она перебралась через Каспийское море, а затем зайцем на поездах через бескрайние степи прибыла в Самарканд. В уральском городе Миассе танцевала испанские танцы, средства от которых шли в Фонд Обороны СССР.
«За тобой пойдём мы, Сталин, по начертанному Лениным пути…». Сёстры Кото напевают первую строку песни, написанной испанскими детьми Хулио Гарсией (Julio García) и Анхелем Мадерой (Ángel Madera). Сталин наградил их за это часами. «Эту песню распевали во всех советских детских домах, где были испанские дети», говорит Хоакина. Мадера погиб на Ленинградском фронте.
В эвакуации Мерседес почувствовала и человеческую заботу (в Самарканде ей не дала погибнуть от дизентерии тётя Маша), и желание нажиться на чужой беде (жительница одной из кавказских деревень потребовала её халат за тарелку супа). После войны Мерседес работала на заводе в Москве. За свой статус блокадницы, признанный за ней недавно, она получает, помимо испанской, также и российскую пенсию в размере 25 000 рублей (650 евро). Хоакина преподавала французский язык в горном селении Дагестана, где перемещалась на ослике, а затем работала на московском радио. Судьба разбросала детей. Их направляли в те места, из которых по приказу Сталина были депортированы другие народности из-за опасений, что они могут поддержать врага. Вот так они оказались в Автономной Республике Немцев Поволжья, откуда было депортировано 367000 человек, и в Крыму, откуда в 1944 году были вывезены все татары.
Франсиско Мансилья (Francisco Mansilla), директор Испанского Центра в Москве, вспоминает о своём пребывании в Базеле, где они питались продуктами, оставленными немцами, включая вкусную печень трески, которую у них отобрал директор детдома.
В городе Изюм-2, в окрестностях Харькова, проживает 81-летняя Томаса Родригес (Tomasa Rodríguez), в детстве пережившая «холод, голод и нищету» в немецкой деревушке Куккус. Томаса - последняя испанка в Изюме-2, где проживали около 40 «детей войны», работавших на местной фабрике оптических изделий. У неё трое сыновей, один из которых работает в Барселоне. «Если бы не Испания, я бы не вытянула», говорит эта женщина, получающая от правительства Испании ежеквартальную пенсию в размере 1700 евро и ежемесячную украинскую пенсию 950 гривен (около 120 евро).
87-летняя Хосефина Итурран (Josefina Iturrarán), уроженка Страны Басков, рассказывает, что, когда разразилась война, пропали все воспитатели из того детдома в Одессе, где она находилась. Хосефина обвиняет руководство Коммунистической партии Испании в том, что «бросили нас и забыли о нас». Её эвакуировали в Среднюю Азии через Сибирь в вагоне-теплушке. Путешествие длиной в 38 дней завершилось в Самарканде, где уже заканчивалось железнодорожное полотно.
Антонио Эрранса (Antonio Herranz), которому сейчас 83 года, уроженца города Баракальдо (Baracaldo), отправили в Евпаторию (Крым), оттуда в Сталинград под немецкие бомбы, а затем по Волге до города Энгелс и в село Орловское, где он научился доить коров и обрабатывать землю. Эрранс вспоминает проигрыватель Афанасия Киселёва, который из преподавателя при советском посольстве в Париже стал директором детского дома и организатором сельскохозяйственных работ в Орловском на фермах, покинутых немцами. Подростки отправились на заводы, а Эрранс работал токарем в Маркс-Штадте, недалеко от Саратова. В 14-летнем возрасте он работал на заводе по производству оружия и питался один раз в день. В Испанском центре в Москве хранятся записи о судьбах людей -длинные и краткие -, по которым прошлись две войны. Есть здесь и записи о бойцах франкистской Голубой Дивизии, воевавшей на стороне гителеровской Германии, которые перешли на сторону Красной Армии и, после интернирования, иногда весьма продолжительного, остались в СССР, в основном в Тбилиси.
Испанцы в СССР
В годы Великой Отечественной Войны на стороне СССР сражалось около 800 испанцев. Согласно сведениями Испанского Центра в Москве, 151 из них пали в бою, 15 пропали без вести на фронтах. Если добавить к ним тех, кто погиб от последствий войны, то общее число погибших составит 420 человек.
После Гражданской войны в Испании (1936-1939) в СССР оказались 4299 испанцев: 157 лётчиков-курсантов, 67 моряков, 122 сопровождающих, 2895 детей, уехавших без родителей и 87, которые приехали с родителями, 27 были взяты в плен Красной Армией в Европе и 51 из состава Голубой Дивизии. Историк Андрей Елпатьевский считает, что с 20-х по 40-е годы в СССР эмигрировали 6402 испанцев (из них более 3000 детей). Из этого числа 278 гражданских лиц рассматривались как подозрительные элементы, включая тех, кто были задержаны в Европе. Военнопленных было от 452 до 484, в большинстве своём членов Голубой Дивизии. За различные преступления были осуждены 250 испанцев, включая 69 военнопленных и интернированных лиц. Наказаниям подверглись 155 воспитателей, в основном, за мелкие хищения. На кражи их толкал голод.
В 1985 году в СССР проживало около сотни бывших испанских бойцов. Четверть века спустя, все они умерли. К началу мая этого года, в России и на Украине оставалось, соответственно, 152 и 19 «детей войны». Фелипе Альварес (Felipe Álvarez), последний из бывших испанских бойцов, проживавший на Украине, скончался в 2008 году.
Небольшая квартирка в Тропареве. Две женщины, между ними на столике - диктофон. Хозяйка, бодрая седая дама, говорит по-русски совсем чисто, лишь звук «л» как-то сам собой смягчается:
Я родилясь на берегу Бискайского зальива…
Ей 89 лет, ее зовут Виртудес Компань Мартинес. В 1937 году ее привезли в СССР, спасая от войны. Испанцы образно называли таких детей «бегущими от грозы».
Дедушка гостьи, молодой хрупкой шатенки, тоже испанец, нашедший спасение в Советском Союзе, только он приехал сюда будучи взрослым. Анна Фернандес - ведущий специалист Российского государственного архива фонодокументов. Она изучает историю «испанских детей» и записывает их воспоминания.
ПРИНЯТЬ ПОД КРЫЛО
18 июля 1936 года в Испании началась Гражданская война: националисты во главе с Франко выступили против республиканского правительства. Вскоре стало ясно - прокормить сирот и тех, чьи родители ушли на фронт, будет тяжело. Надо хотя бы часть детей вывезти в дружественные страны - Францию, Бельгию, Мексику... И в Советский Союз, который оказывал республиканцам гуманитарную и военную помощь.
28 марта 1937 года страна приняла первую партию «бегущих от грозы» - группу из 72 детей, - говорит Анна Фернандес. - Их отправили подлечиться и отдохнуть в Артек, а 15 августа перевезли в Москву. 24 июня прибыла вторая партия, самая большая - 1505 человек. Потом было еще несколько.
Историк Андрей Елпатьевский подсчитал, что СССР приютил около 3 тысяч детей. Публицист Елена Висенс отыскала в архиве Коминтерна документ от 27 декабря 1938 года. В нем говорится, что, узнав о количестве спасенных, Сталин обронил:
Мало, надо больше детей привезти.
СЛАДКИЙ ОСАДОК
Многие советские люди были готовы принять маленьких беженцев в семьи. И кое-кого приняли, но статистики по усыновленным испанцам нет. Абсолютное большинство детей прошли через казенные учреждения. С самого начала было решено, что их не будут распределять по обычным детдомам - для них создадут специальные заведения, с частично испанским персоналом. Из 15 домов, открытых в СССР к 1938 году, два находились в Москве: один в Шелапутинском переулке, 1, другой - на Большой Пироговской, 13. В 1940 году детдом на Пироговке превратили в Дом испанской молодежи - что-то вроде интерната для юношей и девушек от 17 лет до 21 года.
Франциско Мансилья Карамесу 91 год. Он возглавляет Испанский центр в Москве - организацию, которая объединяет «бежавших от грозы» и их потомков. Франсиско до сих пор не может забыть, как его, 11-летнего мальчика, привезли в детдом на Пироговке.
Это был настоящий дворец - с садом, футбольным полем, - вспоминает Франциско. - Я подумал, как же прав был мой отец, убежденный социалист, говоривший: «СССР - это рай для пролетариата».
В «испанских» детдомах Москвы, Ленинграда и Киева условия и впрямь были роскошными (в провинции - похуже). По данным Елены Висенс, на каждого воспитанника отпускалось в 2,5–3 раза больше средств, чем на советского ребенка в обычном детдоме. Курировал испанцев Всесоюзный центральный совет профсоюзов (ВЦСПС) - организация, существовавшая с 1918 по 1990 год. Через него же, по официальным сведениям, поступали деньги на их содержание. Андрей Елпатьевский считает, что это была маскировка: «Единственным источником финансирования испанских эмигрантов был государственный бюджет».
СССР снабжал пиренейских гостей щедрее, чем своих граждан, но, конечно, оценить эту разницу могли только взрослые. Например, бывший командир корпуса республиканской армии Мануэль Тагуэнья, приехавший в 1939 году учиться в Военную академию имени Фрунзе. Однажды директор дома отдыха в столовой подошел к Мануэлю и к группе других испанцев и, пытаясь за усмешкой скрыть смущение, попросил:
Дорогие компаньерос… Вы сахар-то или размешивайте или вприкуску, что ли, ешьте…
Испанцы переглянулись. Директор, еще больше смутившись, объяснил: русским посудомойкам невмоготу видеть чашки с толстым слоем нерастворившегося осадка. Сахар, который в доме отдыха стоял на всех столах и который испанцы сыпали себе в кофе не глядя, в городе был страшным дефицитом…
БЫЛИ ШАХТЕРЫ - СТАЛИ СЕНЬОРЫ
«Испанские дети» стали любимцами советских журналистов. Черноглазые очаровашки тянут руки на уроках, читают стихи Пушкина, слушают приехавшего к ним в гости Чкалова… Да, все это было. Но были и сложности, о которых тогда не писали.
Юные мачо, не знающие ни слова по-русски, со специфическим менталитетом, да еще и травмированные войной, оказались для педагогов крепким орешком. Искусственно созданный мирок, состоявший наполовину из соотечественников, замедлял интеграцию и консервировал многие проблемы.
Девятилетнюю Виртудес Компань Мартинес и ее двенадцатилетнюю сестру пришлось записать в один класс: на родине обе девочки успели отучиться в школе всего по году. Из остальных 18 детей в их классе шестеро не умели ни читать, ни писать на родном языке.
Испания значительно отставала от СССР по уровню образования и технического развития, - объясняет Анна Фернандес. - Мой дедушка, родившийся в рабочей семье, сумел окончить всего четыре класса.
Привезенные с родины социальные и региональные комплексы долго не удавалось вытравить. За обедом представители нацменьшинств - астурийцы и баски - устраивали жестокие драки на вилках. Выходцы из бедных семей враждовали с «богачами». Примирялись все на уроках - совместно устраивали такой тарарам, что учителя за голову хватались.
В 1946 году руководство подмосковного детдома № 1 в отчете расписывалось в своей беспомощности: «Элементы экспансивности, доходящие до состояния аффекта, испанцами рассматриваются как явление национальное…» А ведь ребята к тому времени жили в СССР как минимум девять лет! Видимо, физическое созревание у испанцев начиналось раньше, чем у их советских сверстников, и это добавляло трудностей. Член ЦК испанской компартии Энрике Кастро Дельгадо, навестивший соотечественников в одном из ленинградских детдомов, оставил в отчете выразительную фразу: «Сексуальная проблема есть настоящий рак».
Штаты детдомов были раздуты - на двух воспитанников приходился один человек из персонала. От излишней опеки отпрыски шахтеров и крестьян возомнили себя сеньорами. Они взрывались, если их пытались привлечь к самым легким работам по самообслуживанию - подмести спальню, подежурить в столовой.
Как же на них находили управу на родине? Очень просто - лупили, ставили коленями на горох. Советские педагоги ужаснулись, когда испанские коллеги стали применять у них на глазах национальные методы. К чести наших учителей, они до подобного не опускались.
«ИХ… МИЛИЦИЯ РЕДКО ЗАДЕРЖИВАЕТ»
После войны испанских детдомов стало меньше, и все они были сосредоточены в Московской области. Контингент сокращался - беженцы вырастали. В 1951 году закрыли последний специальный детдом, находившийся в Болшеве.
Большинство испанцев получили образование и профессию. Виртудес Компань, например, до пенсии работала редактором в издательстве, а Франциско Карамес - сначала агрономом, а потом переводчиком. Но, увы, были и те, у кого жизнь сложилась не так удачно.
В 1945 году в Москве изловили банду из 24 воров. Парни были, как на подбор, смуглые и черноволосые. Оказалось - испанцы! Член президиума ВЦСПС Е. Г. Шульга (расшифровать инициалы не удалось) с возмущением писала начальнику уголовного розыска Москвы, что разбойники еще и пытаются разлагать своих порядочных земляков: «...хвастают своей «легкой работой» и тем, что их как испанцев милиция редко задерживает». Почему «дяди Степы» проявляли такую толерантность? Может, боялись скандала? Из деток, которых за восемь лет до этого осыпали в портах цветами, получились воры. Это ж какой удар по репутации советской педагогики!
В том же 1945 году ВЦСПС выяснил, что многие его подопечные работают на заводах спустя рукава, прогуливают, воруют. 60 самых злостных нарушителей отправили в тюрьму, а тех, кто еще не окончательно свернул на кривую дорожку, решили поддержать: велели местным профсоюзам в первые полгода работы выплачивать им дотации, выдавать по ордерам одежду и обувь.
ВОЗВРАЩЕНИЕ С ПРИДАНЫМ
Гражданская война закончилась 1 апреля 1939 года поражением республиканцев. Однако многие эмигранты - и взрослые, и маленькие - не собирались навсегда оставаться в СССР. Одни надеялись, что репрессии на родине их не коснутся, другие хотели воссоединиться с близкими, которые бежали в Латинскую Америку. Но Советский Союз всячески препятствовал выезду. Это легко понять - в их воспитание и обучение было вложено столько сил, как же после этого отпустить их в недружественную страну?
Конечно, разлука с кровной семьей для испанских детей была трагедией, психологической травмой, - рассуждает Анна Фернандес. - Однако вряд ли на родине их в тот период ожидало такое уж хорошее будущее. Сразу после окончания Гражданской войны семьи республиканцев считались «неблагонадежными», многие жили на грани нищеты. А здесь испанские дети смогли получить достойные знания, о них заботились. Тем, у кого годы спустя все же появилась возможность вернуться, образование, полученное в СССР, очень помогло реализоваться профессионально.
После конца Второй мировой войны объявили послабление, и до января 1947 года около 150 человек выехали в Мексику. Руководство ВЦСПС выдало им «23 драповых пальто, 19 бостоновых костюмов, 4 шелковых платья, 26 пар мужского белья <…> 46 пар чулок и носков». Хорошее приданое для разоренной войной страны. Это были представительские расходы: чтобы испанцы не ударили в грязь лицом перед заморской родней.
В 1956 году эмигранты стали уезжать уже на родину - за 4 года выбыло почти 1900 человек. Вторая волна исхода началась в 1977 году, когда умер Франко. А третья - в 1990-е годы. Тем не менее даже тогда не все испанцы сбежали. А некоторые, уехав, вернулись.
- «Советские испанцы» привыкли к насыщенной духовной жизни, к музеям и театрам, - рассказывает Анна Фернандес. - Соотечественники казались им… людьми из другого мира, что ли. А еще им больно было слышать, когда кто-то при них начинал ругать их вторую родину, Россию...
Согласно подсчетам Испанского центра каждый третий «бежавший от грозы» вообще не поддался соблазну уехать. «Не хочу, чтобы моя русская жена пережила то, что когда-то перенес я», - заявил Мануэль Перейра, ныне покойный московский инженер. Наверное, его земляки, которые предпочли остаться на новой родине, подписались бы под этими словами.
ЦИФРА
69 «испанских детей» , привезенных в 1937–1939 годах, проживает сегодня в России, из них 37 - в Москве.
КСТАТИ
Во время и после Гражданской войны 1936–1939 годов в Советский Союз также эмигрировало около 5 тысяч взрослых испанцев. Около 780 эмигрантов добровольно участвовали в Великой Отечественной войне, не менее 280 из них погибли или пропали без вести. Командир пулеметной роты Рубен Ибаррури (1920–1942), сын генерального секретаря компартии Испании Долорес Ибаррури, посмертно стал Героем Советского Союза.
Выставка «Дети безоблачного неба», посвященная драматическим судьбам испанских детей, которым пришлось покинуть родину из-за гражданской войны 80 лет назад. Их фотографии и воспоминания были подготовлены проектом «Маленькие истории» Андрея Кирпичникова, создателем и вдохновителем выставки. «Лента.ру» вспоминает события того времени.
Франкистский мятеж
«Над всей Испанией безоблачное небо» - считается, что именно с этой фразы, переданной радио анклава Сеута, начался мятеж военных против избранного республиканского правительства страны. О том, действительно ли это так, историки спорят. Однако факт остается фактом: вечером 17 июля 1936 года состоялся путч, который привел к гражданской войне, продолжавшейся до 1939 года, и установлению диктатуры генерала Франсиско Франко.
Предпосылок для этого было много, но основная заключалась в том, что армия, возглавляемая консервативной военной аристократией, по большей части не поддерживала республиканское правительство, пришедшее к власти после падения монархии и состоявшее из представителей либеральных и левых сил. Парламентские выборы 1936 года, на которых с минимальным перевесом голосов победил блок левых партий «Народный фронт», еще более усугубили положение дел.
Под влиянием парламента правительство осуществляло радикальные меры, в основном касающиеся ускорения перераспределения земли, излишки которой экспроприировали у крупных помещиков. Впрочем, многие крестьяне так и не дождались своей доли, в результате чего в стране резко выросло число попыток стихийного захвата земельных наделов. Не лучше ситуация обстояла и с рабочим классом - в условиях экономического кризиса ширилось стачечное движение.
К подготовке мятежа военные приступили сразу после победы «Народного фронта», признав, что левые угрожают будущему страны. Несмотря на первоначальные успехи бунтовщиков, в результате путча им удалось взять под контроль лишь некоторые регионы страны. Началась долгая кровопролитная гражданская война. Республиканцы и лояльные им силы заручились поддержкой СССР, а восставшие военные, во главе которых в сентябре 1936 года встал генерал Франсиско Франко, - Италии и Германии.
Одна из областей, потерпевшей наибольшие разорения и разрушения, - Страна Басков, промышленный регион, за который ожесточенно боролись силы франкистов и республиканцев. Печально знаменит город Герника, практически полностью разрушенный под бомбами немецкого «Легиона Кондор». Бомбардировкам подвергались Мадрид и Барселона, в результате военных действий массово гибли мирные жители.
Маленькие беженцы
Испанцы старались спасти если не себя, то хотя бы своих детей. Большую часть беженцев принимали Франция, Бельгия, Великобритания, Голландия и Мексика. Корабли с маленькими испанцами направлялись и к советским берегам. Всего в СССР за годы гражданской войны в Испании было вывезено примерно 3,5 тысячи детей - многие из них были из Страны Басков.
Если в других странах их в основном забирали в приемные семьи, в Советском Союзе испанские ребята попадали в детские дома. Их образованием и воспитанием занимались как взрослые испанцы, так и советские специалисты.
Расселяли испанцев не по обычным детским домам - для них создали так называемые детские дома особого назначения, 10 из которых находились на территории РСФСР, 5 - на Украине. Воспитанникам этих заведений повезло: до войны на их содержание государство выделяла норму, в 2,5-3 раза превышающую норму обычного советского детдомовца. Детей вывозили на юг в пионерлагеря, и прежде всего - в «Артек».
Не стоит, впрочем, думать, что жизнь испанских детей в СССР была безоблачной. Им преподавали основы советской идеологии, советского строя, рассказывали о задачах Коммунистической партии. Результаты этой работы достаточно наглядны: дети писали письма в прессу с рассказами о том, как плохо им жилось на родине, как хорошо в СССР, и прославляли Иосифа Сталина.
В 1939 году гражданская война в Испании закончилась победой бывших мятежников и установлением диктатуры Франсиско Франко, продлившейся до середины 70-х годов прошлого века. Но беженцам не позволили уехать на родину. Согласно официальной позиции советской стороны, СССР не отправлял детей обратно, поскольку там их ждут репрессии. Неизвестно, как бы сложилась их судьба в Испании, но репрессий долго ждать не пришлось. Хотя детей не трогали, многие испанские воспитатели были объявлены опасными для общества троцкистами и арестованы.
Во время Второй мировой войны тех, кто достиг призывного возраста, отправляли на фронт. Объясняли это тем, что в военное время они все равно станут морально разложившимися беспризорниками, а армия сделает из них людей. Многие не дожили до обещанного превращения в настоящих мужчин - всего на войне погибли 422 молодых испанца, половина на поле боя, половина - от болезней и голода.
Тех, кто не смог пойти в армию, эвакуировали на Урал, в Сибирь и Среднюю Азию. Там они терпели те же лишения, что и их советские сверстники - жили в неотапливаемых зданиях и недоедали. Многие из них погибли.
Право вернуться на родину оставшиеся в живых получили в 1956-1957 годах, уже после смерти Сталина. Из 3,5 тысячи это сделали только 1500 человек. Было много и тех, кто осел в СССР, обзавелся семьями и не пожелал возвращаться в Испанию. Вторая волна репатриации пришлась уже на 70-80-е годы XX века, когда умер Франко.
Сейчас в России осталось не более 100 человек из тех 3,5 тысячи, которые уехали в Советский Союз, спасаясь от гражданской войны. Самые молодые из них уже разменяли восьмой десяток, и их число год от года сокращается. Иногда эти старики встречаются в Испанском центре в Москве (до 1965 года в этом здании располагалось представительство Коммунистической партии Испании).
28 сентября 1956 года Сесилио Агирре Итурбе(Cecilio Aguirre Iturbe) наконец-то смог разглядеть с палубы битком набитого грузового судна «Крым» очертания порта Валенсии. 20 лет из своих 27 он прожил в Советском Союзе, с тех самых пор, как в разгар Гражданской войны в Испании был вместе с братьями и сестрами эвакуирован из порта Сантурсе в Бильбао в надежде, что это ненадолго. То была удивительная высадка: пожелавшие того испанцы возвращались на родину из «социалистического рая», но их не встречал ни один представитель властей, а барселонская газета La Vanguardia только на следующий день написала об этом на четвертой странице. Тем не менее, сами «возвращенцы» выглядели взволнованными, а Итурбе не удержался от возгласа «Да здравствует Испания!» в скомканном заявлении для прессы. Он не знал еще, что самое трудное было впереди.
Подробную историю большой операции по возвращению двух тысяч испанцев, высланных в Россию, еще предстояло написать. Журналист Рафаэль Морено Искьердо (Мадрид, 1960) в течение многих лет изучал архивные документы и собирал личные свидетельства, чтобы рассказать эту трогательную, странную и грустную историю в книге «Дети России» (Crítica, 2016), которая появилась на полках испанских книжных магазинов. Детали этой масштабной операции во время холодной войны, которая заставила сотрудничать две идеологически враждебных друг другу державы с сомнительным результатом. «Наивно пытаться охарактеризовать возвращение испанцев в Советский Союз как успех или провал. На самом деле речь шла о неисполнимой мечте, уже хотя бы потому что за прошедшее время слишком многое изменилось, и возвращались они совсем не туда, откуда уезжали. Это была, скорее, попытка переосмыслить собственное существование, границы, которые нас разделяют или соединяют, то, о чем мы тоскуем и сожалеем». Кстати, вернулись не только дети, которых родители отправили в СССР подальше от ужасов войны, но и политические ссыльные, моряки, пилоты и дезертиры из «Голубой дивизии». И еще несколько шпионов. Не все они смогли адаптироваться.
El confidencial: В 1956 году, в разгар холодной войны два враждебных друг другу государства — Испания и СССР — заключили соглашение о репатриации тысяч испанцев. Кто уступил тогда и почему?
Рафаэль Морено Искьердо (Rafael Moreno Izquierdo): На тот момент Советский Союз был более заинтересован в проведении такой операции, потому что, как и Испания, стремился к большей открытости после смерти Сталина и с приходом Хрущева. Желая создать имидж более свободной страны, СССР, вопреки мнению Испанской Коммунистической Партии, способствовал возвращению испанских беженцев. Франко до конца не мог поверить в это, и в первый рейс отправил двух агентов, переодетых врачами «Красного креста». Но они опоздали, и судно ушло без них. Диктатор поначалу принял прибывших с недоверием, но быстро понял, что тогда, в середине пятидесятых, когда режим начинал понемногу либерализоваться, он тоже может использовать эту операцию в рекламных целях.
— Как жили эти дети в послевоенном СССР? Они действительно хотели уехать, или это была, скорее, идея их родителей?
— В России было три больших группы испанцев. Те, кто приехал детьми в возрасте от трех до четырнадцати лет, политические эмигранты и моряки и пилоты, которые проходили обучение в СССР на момент окончания гражданской войны в Испании и вынуждены были там остаться. Больше всего стремились уехать и боролись за это так называемые «дети войны», которые, хоть и были воспитаны как образцовые советские граждане, как авангард коммунизма, готовый к действию, как только падет франкизм в Испании, чувствовали себя испанцами и мечтали о возвращении на родину вне зависимости от ее политического режима. Их родители, оставшиеся в Испании, поддерживали с ними контакт, но по возвращении оказалось, что они друг друга не понимают. Все изменилось, и вновь прибывшим приходится сталкиваться с многочисленными трудностями, особенно женщинам, которые в СССР смогли получить высшее образование и были независимыми, и которые вдруг оказались в консервативном обществе, где женщина может открыть банковский счет только с разрешения супруга.
— В книге Вы рассказываете, что правительство Франко в тот период возрождения политических волнений, более всего беспокоило в репатриации именно угроза режиму. Был ли повод для беспокойства? Среди репатриантов были агенты или шпионы коммунистов?
Контекст
Забытые испанские «дети войны»
Público.es 02.11.2013Испанские «дети войны» просят Рахоя о помощи
Público.es 24.11.2013Испания вверяет свою судьбу Мариано Рахою
ABC.es 21.11.2011 — Возвращение «детей войны» совпало с очень специфическим моментом истории. Компартия Испании, по настоянию Москвы, только что изменила стратегию и прекратила вооруженную борьбу и предпринимала попытки встроится во франкистскую систему, чтобы нанести удар изнутри. В это же время происходят первые выступления профсоюзов, первые забастовки и манифестации. И в этот момент прибывают две тысячи испанцев, долгое время проживших в СССР, воспитанные во враждебной коммунистической идеологии, которые должны влиться во все слои испанского общества. Неудивительно поэтому, и даже закономерно, что Франко был напуган. Более того, в то время в стране действовал закон, запрещавший масонство и коммунизм, а любая политическая активность преследовалась. В ходе своего расследования я выяснил, что, хотя большинство вернувшихся интегрировались вне зависимости от политики, были группы, имевшие — добровольно или по принуждению — инструкции от Компартии Испании, сотрудничали с ней, и некоторые оказались из-за этого за решеткой. Я нашел документы, по которым можно проследить всю цепочку, кому они подчинялись, а также свидетельства того, что КГБ внедрило как минимум десятерых агентов под видом «детей» для сбора информации. Некоторое время они бездействовали, чтобы не привлекать подозрений, чтобы впоследствии сотрудничать с Россией и даже вернуться туда. Но таких было мало.— ЦРУ сыграло ключевую роль в последующем, и, как Вы говорите, враждебном, наблюдении за репатриантами. Американский антикоммунизм был тогда еще более параноидальным, чем испанский?
— Для ЦРУ это возвращение явилось одновременно проблемой и решением проблемы. Проблемой — потому что американские базы с ядерными бомбардировщиками уже были размещены в Испании и могли стать объектами советского шпионажа. Но при этом никогда еще столько людей не появлялись одновременно из-за «железного занавеса», предварительно прожив там длительное время. Их допросили всех, все две тысячи человек, и узнали о секретных городах, о существовании которых никто не подозревал, о военных заводах, системах баллистических ракет, самолетах, электростанциях… Репатрианты стали лучшим источником информации для ЦРУ по все время холодной войны. Нет данных о том, применялись ли физические пытки во время допросов, чаще речь шла о наградах в виде жилья, работы, закрытия личного дела. Мы знаем также, что их настраивали друг против друга путем угроз.
— Как встретили этих «детей России» дома?
— Это очень любопытно, потому что режим пытался не дать этому большой огласки, чтобы все прошло незамеченным, поэтому никаких официальных лиц для встречи первого судна послано не было, а последующие рейсы даже не попали в прессу. В некоторых провинциях, в частности, в Астурии и Стране Басков, автобусы с репатриантами встречали с большой радостью. В обществе поначалу их считали «красными» и избегали общения. Но вскоре ситуация изменилась, потому что большинство из вернувшихся не стали заниматься политикой и жили обычной жизнью, получали субсидии для приобретения жилья, и им был предоставлен доступ к государственной службе. Этот процесс прошел так спокойно, что сегодня об этом практически никто не помнит.
— А что произошло с теми, кто не смог приспособиться и даже вернулся в СССР? Это кажется странным, ведь, в конце концов, испанская диктатура была менее жесткой, чем советский тоталитаризм. Я уж не говорю о климате…
— Тут сыграли роль несколько факторов. Те, кого испанская полиция окрестила «туристами», ехали в Испанию повидать родных, но с намерением вернуться в СССР. Испанские власти знали, что довольно значительная группа людей не собирается оставаться. Еще часть испанцев ехала без сопровождения своих семей, которым в Союзе не дали разрешения на выезд — в основном советским мужьям испанок, но не наоборот. И многие из этих испанок вернулись к мужьям. А еще были люди, которые просто не отдавали себе отчета в том, как изменилась их страна за это время. Они были воспитаны в стране с плановой экономикой, где не нужно было бороться за работу и не страшно было ее потерять, но в зарождающейся капиталистической системе Испании цены не были фиксированными, как в России. Им приходилось бороться за выживание, и это было слишком тяжело.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.